Ш.М. — Шакира Мебарак.
А.С. — Алехандро Санз.
Н.Ч. — Неизвестный человек.

 

Часть 1.

МАЙАМИ, 10 ЧАСОВ ВЕЧЕРА…
ДОМ АЛЕХАНДРО САНЗА.

(Алехандро Санз снимает Шакиру на домашнюю камеру).

А.С.: (Стебётся над Шакирой) Мы записываем интервью о том, как записывать интервью (Шакира ржёт). Мы поговорим о том, как я не могу жить без косметики или бывать при плохом освещении (Шакира ржёт). Если вы хотите обо мне узнать больше, продолжайте смотреть… (Шакира чешется). Ты закончила снимать клип?

Ш.М.: Да.

А.С.: А остальные клипы видимо нет (Шаки ржёт)? Поэтому мы не станем это комментировать.

Ш.М.: Нет, я не стану!

А.С.: Да, ты станешь!

Ш.М.: Ты думаешь это тебе что-то даст?

А.С.: Почему ты такая красивая? (Алехандро и Шакира смеются. Шакира чешет глаз). Многие люди в первую очередь спросят тебя об этом. Что ж… Тебе нравится альбом? Тебе всегда нравились твои альбомы?

Ш.М.: Да.

А.С.: Какая лгунья (Шаки смеётся)!.. Если, по правде, знаешь почему ты мне нравишься как артист?

Ш.М.: Почему?

А.С.: Потому что ты сомневаешься. Мне нравятся неуверенные артисты. Все выдающиеся артисты, которых я знаю, сомневаются. Это качество делает некоторых из них великими, а других ничтожными.

Ш.М.: Да, я часто сомневаюсь и не люблю себя.

А.С.: Послушай, я тебя никогда не любил.

Ш.М.: Чё?

А.С.: Я тебя никогда не любил. Сомнения — это хорошо, разве нет? Ты считаешь, что сомнения — это хорошо?

Ш.М.: Это неизбежное зло, разве нет (Шакира чешет спину и корчит рожу)? Давай посмотрим, что мы там сняли (Лезет к камере)?

А.С: Пойдем в студию?

Ш.М: А?

А.С: Пойдем в студию?

Ш.М.: Ладно, пойдем. (Оба идут к дому. Алехандро Санз продолжает снимать. Кто-то в доме замечает Шакиру).

Н.Ч.: Шакира!

Ш.М.: Что случилось? (Идут дальше. Шакира заходит в ванную комнату).

Ш.М.: (Санзу) Ты войдёшь? (Смеётся и закрывает перед ним дверь. Санз скребётся в закрытую дверь. Шаки открывает дверь, смотрит на него). Что ты делаешь?

А.С.: Пока (хихикает). (Шаки машет рукой).

 

Часть 2.

Ш.М.: Мы подерёмся в итоге. Я всегда так заканчивала с каждым режиссёром.

А.С.: Да, но ты никогда не работала с Sanz Productions. Что ты считаешь искусством, кроме как замёрзнуть до смерти?

Ш.М.: Кроме чего?

А.С.: Замёрзнуть до смерти.

Ш.М.: Умереть от жажды. Это искусство?

А.С.: Да… Почему? Искусство вызывает у тебя жажду?

Ш.М.: Искусство — ад.

А.С.: Но прекрасный.

Ш.М.: Ты умираешь от жары, от жажды. Навечно.

А.С.: Вау, ты похожа на Мишель Родригес!

Ш.М.: (Шакира смеётся) Кто такая Мишель Родригес?

А.С.: Это актриса-качок. Она выглядит мускулистой. У неё сильные руки.

Ш.М.: (Смотрит на руки) Я выгляжу мускулистой?  

А.С.: Ты прекрасна. Слышь,.. а почему ты захотела оставить Алехандро Санза, так плохо выглядящим в клипе [1] и всё такое (оба смеются)? Почему он всегда выглядит плохо, а девчонки хорошо?

Ш.М.: Потому что я хотела, показать в нём ранимость.

А.С.: А-а-а-а, клип был про меня?

Ш.М.: Да, про тебя.

А.С.: А-а-а-а, спасибо. Я всегда знал, что однажды мне придётся поблагодарить кого-то за упрёк. Это как раз тот самый момент (Шакира хихикнула). Ты сохраняла спокойствие?

Ш.М.: Нет.

А.С.: А после того, как клип был закончен?

Ш.М.: Нет, никогда. Расслабляться не позволено.

А.С.: Ты ругалась со всеми, с кем работала?

Ш.М.: Нет. Это они со мной ругаются (Алехандро смеётся), потому что не могут мной управлять. Я дикий… (Шакира смеётся) жеребёнок (оба смеются). Они не могут приручить меня.

А.С.: Должен сказать, ты обращаешься со своими проектами слишком по-матерински.

Ш.М.: Защищаю по-матерински.

А.С.: Да, очень защищаешь.

Ш.М.: Когда у меня будут дети и им исполнится 15 лет, они уйдут от меня.

А.С.: Бедные дети. Они скажут… (Шакира смеётся) мы рады, что мама только одна. Поскольку, если бы были две… (оба смеются). Всё-таки мужчины и женщины сильно отличаются, разве нет? У нас разный набор эмоций. Не больший, не меньший — разный.

Ш.М.: Во многом мы не можем найти общий язык.

А.С.: Есть типа универсальная шутка: тебе не кажется, что мы живём на одной планете? (Алехандро смеётся).

Ш.М.: Это не шутка. Это проклятие (Шакира смеётся).

А.С.: Я думаю, что Бог немного прикололся.

Ш.М.: И всё из-за того, что сорвали яблоко.

А.С.: Подумать только… При таком разнообразии фруктов, подорожников и бананов.

Ш.М.: Из такого большого количества фруктов вокруг Ева почему-то сорвала яблоко (Шакира смеётся).

А.С.: И теперь мы тоже наслаждаемся этим фруктом.

Ш.М.: (Смеётся) Вот видишь? А потом говорят на нас, что это мы — женщины не устояли (оба смеются). (Меняет тему) Ты когда-нибудь должен съездить в Барранкилью [2].

А.С: Да, я съезжу в Барранкилью. Думаю, мне там понравится.

Ш.М.: Поедем во время карнавала. Я поеду в Кадис [3], а ты в Барранкилью.

А.С.: Лучше ты езжай на карнавал в Кадис, а в Барранкилью я двину один. А затем мы свяжемся друг с другом и двинем в другое место.

Ш.М.: Да, и я наряжу тебя обезьяной-пауком.

А.С.: Перестань. За что, Шаки? Прекрати рушить мой образ.

Ш.М.: Нет, нет, нет (смеётся)! Послушай, обезьяна-паук — лучшая маскировка, которая есть на Земле.

А.С.: И у неё симпатичное имя — Маруха… (Алехандро смеётся).

Ш.М.: Ты знаешь, что мою студию на Багамах называли Студией Обезьяны-Паука?

А.С.: О, правда?

Ш.М.: Да. Однажды я нарисую тебя обезъяной-пауком. И ты поймёшь, что так лучше.

А.С.: Почему ты сейчас не нарисуешь (Шакира смеётся)? (Меняет тему) Пойдём в мою студию.

Ш.М.: Хорошо.

А.С.: Идём.

 

Часть 3.

(Шакира сидит в комнате на полу рядом с гитарами, сзади неё диван и столик со всякой хренью).

А.С.: (Смотрит на ноги Шакиры) Это я тебе красил ногти?

Ш.М: Нет.

А.С.: Ты потом их сама покрасила?

Ш.М.: Да, я должна была это сделать после катастрофы, которую ты оставил после себя.

А.С.: «Катастрофа, которую ты оставил после себя».

Ш.М.: Хорошее было бы название песни.

А.С.: Уверен, что было бы. Мы здесь, чтобы написать новую песню, где я снова хороший? (Алехандро хихикнул, Шакира ржёт). (Меняет тему) Кем ты мечтала стать, когда была маленькой, кроме как быть билетёром в театре?

Ш.М.: (Шакира смеётся) И кроме как драться со всеми режиссёрами?

А.С.: Да, и гасить свет во время спектакля.

Ш.М.: Я хотела быть певицей, астронавтом и писателем.

А.С: Даже не знаю, какую бы ты написала песню на Луне (Шакира хихикает).

Ш.М.: Возможно, она была бы лучше, чем написанная на Земле.

А.С.: Изобрази, как бы Армстронг шёл по Луне, что-нибудь напевая. Ты видела, как он поёт? (Шакира смеётся).

Ш.М.: (Шакира смеётся) Он не поёт.

А.С.: Да, он поёт или насвистывает. Люди говорят, что он насвистывает, потому что свист напоминает ему Америку. Но он свистит, потому что боится смерти. Если бы я очутился на Луне, то воскликнул бы: «Господи, что я тут делаю?! У меня сегодня могло бы быть барбекю!» Вот почему здорово петь, когда страшно.

Ш.М.: Я пою, когда у меня есть надежда — это другая сторона страха. Петь от страха ужасно. Нельзя создавать музыку, когда страшно.

А.С.: Не от страха, а как средство лечения от него. Не когда ты поёшь от самого страха. Скорее, когда ты боишься чего-то, тогда ты поёшь. Чтобы отвлечься.

Ш.М.: Как способ лечения?

А.С.: Да, типа лейкопластыря.

Ш.М.: Не согласна, но возьму на заметку.

А.С.: Ты боишься самолётов? Что ты делаешь, когда самолёт движется?

Ш.М.: Я двигаюсь вместе с ним (смеётся).

А.С.: Да, точно. Как ты предпочитаешь путешествовать? Первым классом?

Ш.М.: Ага (оба смеются).

А.С.: На чём тебе нравиться путешествовать? На машине или самолётом?

Ш.М.: Ничего не приходит в голову (улыбается). Ты такого не ожидал (смеётся)?

А.С.: Я думаю, что смысл поездки не в её начале или конечном пункте, а посередине. Поездка — это нечто посередине. В пути ты останавливаешься и видишь новые места, новые пейзажи. Ты не сможешь этого увидеть с самолета.

Ш.М.: Похоже, мне ещё многому надо научиться… путешествовать, например. Я должна этому научиться.

А.С.: Когда ты была маленькая, ты много путешествовала по городам со своей семьёй?

Ш.М.: Нет.

А.С.: А в моей семье было принято много путешествовать.

Ш.М.: В Испании люди много путешествуют. Всегда в дороге.

А.С.: Да. (Меняет тему) Какой ты бы хотела видеть Колумбию?

Ш.М.: С хорошими дорогами (оба хихикают). (После небольшой паузы Шакира говорит с серьёзным лицом) Какой я бы хотела видеть Колумбию? Без крови. Чтобы лес, джунгли, прерия и луг не были красной от крови, а были в зелени. Такой бы я хотела её видеть.

А.С.: Разве Колумбия не скучает по тебе?

Ш.М.: А?

А.С.: Колумбия причиняет тебе боль? Твоя родина причиняет тебе боль?

Ш.М.: Конечно, как может мать не причинять тебе боль?! Вот, твоя мать причиняет тебе боль?

А.С.: Да, когда бьёт меня (оба смеются). Мачизм или феминизм? (Machismo o feminismo? (исп.) Дальше идёт игра слов).

Ш.М.: ismo.

А.С.: Всё ismos?

Ш.С.: Да, всё?!

А.С.: Я был однажды внутри seismo, это было ужасно.

Ш.М.: Внутри чего был?

А.С.: Внутри seismo.

Ш.М.: Seismo? Что это (смеётся)?

А.С.: Землетрясение.

Ш.М.: А-а-а! Sismo.

А.С.: Нет. Seismo (Оба хихикают).

Ш.М.: В моей жизни их было несколько.

А.С.: Несколько?

Ш.М.: Да, около трёх землетрясений.

А.С.: Где?

Ш.М.: В Мексике… Нет! В Чили, в Боготе и в Ванкувере. А в твоей?

А.С.: Ни одного не было.

Ш.М.: Ни одного?

А.С.: Нет. И за всю мою жизнь только две осы ужалили меня.

Ш.М.: Значит самое время. Меня никогда не жалила оса. А тебя не пора ли пережить землетрясение?

А.С.: А тебе — быть ужаленной осой (опять оба смеются. Шакира взяла бутылку и начала что-то пить). Что ты чувствовала во время землетрясения? Каково это? Мне это не знакомо. Это плохо или что? Где мне спрятаться? В этот момент ты начинаешь думать о чем-то или о ком-то? Правда ли, что вся твоя жизнь проходит перед глазами или, скорее, позади тебя (Шакира смеётся)?

Ш.М.: Первое о чём я подумала, что моя жизнь была абсолютно трансцендентна [4]. Я думала, что никогда не умру, но теперь понимаю, что когда-нибудь это случится. Я умру.

А.С.: Непременно (Шакира смеётся). Какая ты оптимистка!

Ш.М.: Я надеялась, что ты скажешь что-то другое (Алехандро хихикнул). Что ты скажешь: «Нет, Шаки».

А.С.: Как ты хочешь умереть? Ты хочешь умереть? Думаю, этого не случиться, если даже Уго Чавес [5] не умирает (оба смеются. Шакира чуть не подавилась напитком).

Ш.М.: Нет, это не надо. Это не войдёт в интервью. Отредактируй.

А.С.: Я думаю, что никто не хочет умирать. Все боятся конца. Боишься ли ты его?

Ш.М.: Боюсь ли я? Да. Это то, чего я очень сильно боюсь.

А.С.: Смерти?

Ш.М.: Да. Все виды смерти пугают меня. Это печально, когда кто-то уже при жизни мертвец. Не просто кто-то один — все.

А.С.: Как думаешь, сколько смертей бывает? Телесная, духовная… (Меняет тему). Как бы там ни было… тебе нравится паэлья [6]?

Ш.М.: (Смеётся) Больше нет (снова смеётся).

А.С.: О, правда? Это блюдо ведь тоже из Испании.

Ш.М.: Мне оно нравилось, пока я не дала немного паэльи своему другу, и он чуть не отравился.

А.С.: Это была не паэлья.

Ш.М.: А что?

А.С.: Скорее всего sancocho apaellado [7] (оба смеются).

Ш.М.: Его готовила испанка.

А.С: Окей…

Ш.М.: Её имя — Изабель (смеётся).

А.С.: Видишь? У неё имя как у консервов с тунцом (оба смеются).

Ш.М.: Моё имя как у консервов? Меня же тоже зовут Изабель [8]!

А.С.: Поэтому это название консервов. Изабель Тунец. Разве ты не слышала?

Ш.М.: Моё имя Шакира Изабель.

А.С.: Твоё имя — Шакира Изабель?

Ш.М.: А ты не знал?

А.С.: Здрасте, рад знакомству.

Ш.М.: Здрасте, я тоже рада. (Кажется, что Шакира тянется камере, однако жмёт руку Санзу).

А.С.: Благодарю.

Ш.М.: Спасибо.

А.С.: Эй, не трогай меня там (оба смеются). Какой ты получила опыт при создании съёмки клипа [1]?

Ш.М.: Хм… опыт…

А.С.: Что ты чувствовала во время сцены с помидорами? (опять оба «Гы-гы-гы»).

Ш.М.: Я сейчас запущу в тебя бутылкой. (Алехандро смеётся). В тебя когда-нибудь запускали бутылкой?

А.С.: Послушай…

Ш.М.: Или помидором?

А.С.: «Сбор помидоров» — это было бы хорошим заглавием.

Ш.М.: Сбор помидоров (Шакира ржёт)?

А.С.: Кажется, Алехандро уже придумал название на микросекунду раньше тебя (оба смеются).

Ш.М.: Та сцена с помидорами должна была быть в клипе Мигеля Бозе [9].

А.С.: Правда ли, что чувствительность — часть твоей ежедневной жизни, а не только профессиональной?

Ш.М.: Я не знаю.

А.С.: Не знаю, чувствителен ли я. Ответь мне (оба смеются). Я не знаю. Ты должна знать. Чувствительность — это империя чувств.

Ш.М.: Да, чувствительность и чувственность. Только эти малые вещи, которые у нас остались в жизни, верно?

А.С.: Ну, если ты смотришь на меня с таким лицом, значит верно (оба смеются).

Ш.М.: Таким образом можно ощутить, что чувства живы, да?

А.С.: Да.

Ш.М.: Оттуда берутся сладкая ложь, чувства… и все остальные… Они — плод тех двух родителей…

А.С.: Они от chingada [10] (Алехандро смеётся).

Ш.М.: Красоты и чувств. Таким образом, искусство — плод их брака.

А.С.: Да, абсолютно. (Меняет тему). Мне нравится песня, которую ты написала для Антонио [11].

Ш.М.: Тебе она нравится?

А.С.: Очень. Она очень милая. А для меня никто не писал таких песен.

Ш.М.: И для меня тоже.

А.С.: Как насчёт того, чтобы написать песни друг для друга (смеётся)?

Ш.М.: Ты хочешь (смеётся)? Так, пока мы не сочиним песню друг о друге, мы не умрём.

А.С.: Верно. Только так… Мне бы понравилось если бы для меня написали песню. У тебя большой талант, ты знаешь?

Ш.М.: Спасибо. У тебя тоже.

А.С.: Ну, я только начинаю в киноиндустрии, но… (Оба смеются).

Ш.М.: У тебя выходит великолепно (смеётся). (Меняет тему). Есть два взгляда на жизнь… один такой [12], а другой — считать себя простейшей частью всецелого. Все должны быть благодарны, за то, что мы существуем здесь как люди. И становимся всё лучше с каждой секундой наших лучших секунд. (Меняет тему). Мне собираются поставить памятник в Барранкилье.

А.С.: Да?

Ш.М.: Его собираются сделать таким (показывает).

А.С.: (Скептически) В твою честь собираются поставить памятник? Я тебя умоляю!

Ш.М.: Что со мной будет? Ты знаешь, что я бездонная бочка?

А.С.: Почему?

Ш.М.: Я не знаю почему. Этого мне никогда не понять…

А.С.: Правда?

Ш.М.: Разве ты не замечал, что каждый раз, когда я приезжаю сюда, я беру куртку (смеётся)?

А.С.: Да, замечал. Ты уже украла, по крайней мере, шесть моих курток.

Ш.М.: Я не могу съесть только один кусок сыра. Я съем 20 кусков.

А.С.: Верно.

Ш.М.: И я всё ещё буду хотеть съесть больше сыра.

А.С.: Сыра Манчего [13].

Ш.М.: Да, сыра Манчего.

А.С.: Это хорошо или нет?

Ш.М.: Очень хорошо.

А.С.: Ты устала от этого интервью?

Ш.М.: Нет. А что?

А.С.: Бывает, что ты устаёшь от разных интервью?

Ш.М.: От некоторых —  да. Но давать интервью хорошо. Они как катарсис [14], разве нет?

А.С.: Некоторые, да.

Ш.М.: Некоторые.

А.С.: Есть много террористов, которые притворяются журналистами (хихикает).

Ш.М.: Чё?

А.С.: Есть много террористов, которые притворяются журналистами (Шакира хихикает).

Ш.М.: Ты о том, что происходит со мной, когда журналисты спрашивают о моей профессии в аэропорту… или когда я пишу о ней в иммиграционных формах?!

А.С.: Я пишу, что я — рок-звезда (оба смеются). Я всегда так делаю. Думаю, это справедливо.

Ш.М.: Я так не могу. Что я должна сказать? Что же я должна сказать?

А.С.: Скажи, что ты рок-звезда и всё (оба смеются). Ты должна сделать это. Если не ты, то кто? То есть…

Ш.М.: Я — певица.

А.С.: Это то, что обычно говорят все люди, когда их спрашивают о профессии (Шакира смеётся).

Ш.М.: Ты испортишь мой DVD. Мне попадёт.

А.С.: Я ничего такого не сказал. Было бы здорово, если бы ты так сказала (Шакира хихикает).

Ш.М.: Давай посмотрим… Очень романтично назвать себя певицей… Певицы. Певицы приезжают (оба «Гы-гы-гы»).

А.С.: Мисс Лаура, сегодня приезжают певицы.

Ш.М.: Пропустите певиц (опять оба «Гы-гы-гы»)!

А.С.: Какие телешоу тебе нравятся?

Ш.С.: Мне нравятся… Мне… ничего не нравится (смеётся).

А.С.: Вау! Стоп, стоп, стоп! (Шакира смеётся). Я не могу переварить такое большое количество информации.

Ш.М.: Комедии нравятся.

А.С.: Так.

Ш.М.: Только они. Я не могу смотреть ничего больше. Это должна быть комедия или канал Animal Planet [15].

А.С.: То есть, документальные фильмы?

Ш.М.: Да, документальные.

А.С.: Или художественные?

Ш.М.: Хм… Может, но мне никакие не нравятся.

А.С.: Есть несколько шоу, которые помогают людям. Например, мне нравится «Лаура в Америке».

Ш.М.: (Шакира смеётся) Она мне тоже нравится…

А.С.: Думаю, она меняет жизни людей.

Ш.М.: Знаешь, какие телешоу мне нравятся? Испанские шоу-викторины типа «Отгадай и выиграй».

А.С..: А-а-а, отгадайте слово и всё такое.

Ш.М.: Да. А.С.: Они хорошие.

Ш.М.: Есть одно такое, где ведущий говорит: “Gazapo, gazapo” (Алехандро смеётся). Что такое gazapo?

А.С.: Что он говорит?

Ш.М.: Gazapo, gazapo.

А.С:  Gazapo — это когда ты понимаешь, что ошибся.

Ш.М.: Gazapo, gazapo. Да. Я всегда пытаюсь делать что-то правильное, но… это приводит к неприятным последствиям (смеётся).

А.С.: Или к взрыву пукана (оба смеются).

Ш.М..: Такое… почти невозможно.

А.С.: Ладно, я хочу сейчас сказать тебе… то же самое, что вчера говорил в лодке (в яхте). Работать и петь с тобой — большая честь. Это правда.

Ш.М.: И мне с тобой тоже. Что?

А.С.: И беседовать с тобой.

Ш.М.: Взаимно.

А.С.: Пока.

Ш.М.: Пока. (Шакира лежит в кровати и засыпает).

Ш.М.: У меня закончились мысли. Не все, но уже скоро закончатся. Это трагично?